Скорбью и недоумением пронизаны непродолжительные богослужения Страстной Пятницы. Великие часы с утра и вечерня в середине дня. Ни благодатной евхаристии, ни радостного продолжительного полиелея… Все подчеркнуто минимально и сдержанно. Действительно, какие могут быть торжества, когда Праведник, Пророк, Мессия, Бог умирает на Кресте и полагается во гроб? Только скорбь и недоумение…

Как?! — звучит безответный вопрос в текстах молитв, — как Безначальный Источник жизни принимает конечную смерть?! Как покрывается погребальными пеленами всю землю покрывший облаками? Как умирает Тот, Который возвел из мертвых Лазаря?
Но, за этим скорбным благочестивым недоумением встает во всей своей ужасной отчаянной прямоте второй вопрос: как род человеческий дошел до такого крайнего помрачения, что смог убить Самого Бога?! Что же произошло с людьми такого, что руками самых найрелигиознейших был распят Всевышний? Какая внутренняя катастрофа разрушила возлюбленное чадо Отца Небесного — человека? И вопросы эти не абстрактны, а обращены в своей конкретности к каждому из нас, стоящих в середине храма перед изнесенной Плащаницей Христовой.
И, может быть, это отчаяние стало бы приговором каждому; может быть, скорбь о потерянном единстве с Отцом разъела бы существо неразумных детей; может быть и высшая Правда небес потребовала бы справедливого возмездия, если бы в этом гробе не лежал Бог, имя Которому есть Любовь.
Именно поэтому перед нами измученный, распятый, бездыханный, но все же НАШ СПАСИТЕЛЬ! И не безысходный сумрак неразрешенных вопросов довлеет над нами при поклонении Положенному во гроб, но надежда на Любовь: Боже, очисти меня и спаси меня!