По благословению Высокопреосвященнейшего АГАФАНГЕЛА, Митрополита Одесского и Измаильского, а также по приглашению Предстоятеля Польской Православной Церкви, Блаженнейшего Митрополита САВВЫ, Наместник Свято-Иверского Одесского мужского монастыря Архимандрит ДИОДОР принял участие в ежегодной XIII Международной конференции, посвященной вопросам жизни современного монашества, прошедшей в г. Яблочине (Польша).
Предлагаем Вашему благочестивому вниманию доклад Архимандрита Диодора, прочитанный на конференции на тему «Монашеский кенозис как феномен не этого мира».
Нынешняя конференция проходила в древнем ставропигиальном мужском монастыре XIV века во имя преподобного Онуфрия Великого, что в Яблочине на границе с Белоруссией. Конференция проходила под общей темой «Монашество как путь к обожению».
После встречи главы Польской Церкви и торжественного молебна о призывании помощи Святого Духа на всякое благое дело конференция начала свою работу. На конференции присутствовали гости из Израиля, Украины, а также представители десяти монастырей Польской Православной Церкви. Блаженнейший Митрополит Савва, выступая с приветственным словом к участникам, обратил их внимание на важность таких встреч как для монашествующих, так и для мирян. Ведь только в тесном общении можно выявить и попытаться разрешить общие проблемы, касающиеся как духовной, так и светской жизни. Архимандрит Диодор выступил с докладом на тему «Монашеский кенозис как феномен не этого мира».
После прочтения докладов все участники имели возможность принять участие в дискуссии, обсудить животрепещущие проблемы, задать вопросы докладчикам. Также монашествующие имели возможность поделиться своим опытом духовной жизни.
Монашеский кеносис как феномен не этого мира.
Для того, чтобы с наибольшей полнотой уяснить феномен неотмирности монашеского кенозиса, необходимо обратиться к нашему благодатному Первоисточнику – Словам Священного Писания.
В последний год Своей общественной проповеди, Господь Иисус Христос, находясь в пределах Кесарии Филипповой, спросил своих учеников о том, за кого они почитают своего Учителя. «Ты – Христос, Сын Бога Живаго» — ответил пылкий Симон Петр за все апостольское сообщество (Мф.16,16). Понимание ближайшими учениками Спасителя Его мессианства было отлично от мнений и толков, ходящих об Иисусе в народе: там Его именовали то Иоанном Крестителем, то Илией, то одним из пророков. И только связанным союзом любви апостолам приоткрыта была величайшая тайна мироздания. В ответ на такое искреннее исповедание, Господь открывает ученикам истину о Своем грядущем отвержении, страданиях, смерти и воскресении. Как свидетельствуют строки Писания, эта истина о страждущем Мессии не была понята апостолами; она находилась в полном противоречии с ходячим представлением о Мессии, как земном царе.* Следующее действие Петра прекрасно иллюстрирует степень непонимания слов Христовых: отозвав Иисуса в сторону он начал прекословить Учителю, пытаясь уговорить Его миновать страсти. Строжайшим воспрещением Христос прервал слова Петра, указав, что мысль ученика обращена лишь на то, что от человеков, и совершенно отревает Божие смотрение.
Предсказания Спасителя о Своих страданиях во всей полноте исполнились через непродолжительное время. Страдания Богочеловека, смерть на Кресте и снисхождение в пределы ада стали апогеем кенозиса Божества. Он «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Фил.2,7). Такое самоограничение Бесконечного имело строго определенную цель – спасение человека: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3,16). Таким образом, кенозис Божества стал путем преодоления и обретения вящщей славы, причем славы, увлекающей за собой все спасенное творение.
Следование за Спасителем, уподобление Ему, воплощение Его жизни в своей собственной – вот путь приобщения человека к жизни вечной. Личный кенозис христианина, идущего за Господом, становится теозисом, или обожением, приводящим к заветной цели. Вышеприведенная кесарийская беседа Иисуса с учениками заканчивается Господними словами, которые, по аналогии с «Гимном любви», можно назвать «кенотическим гимном»: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк.8,34-38). Итак, кенозис в жизни христианина – неотъемлемая часть духовного пути, пути уподобления Богу.
Уже в этих словах Господа указывается на неизбежный конфликт между узкими вратами пути Спасения и широкими вратами погибели. Отвержение себя, несение креста, в конце концов – отказ от своей души! Как непонятно это миру прелюбодейному и грешному, миру не знающему Христа! Поэтому, желающему наследовать обетования Божии неминуемо придется столкнуться с этой конфликтностью и разрешить ее в пользу Бога, отказавшись от «мира лежащего во зле» (1Ин.5,19). Кроме того, идущему благословенным путем придется на себе испытать все ожесточенное непонимание грешного мира (ибо то что непонятно, то резко отторгается). Одна половина этого мира искренне не понимает смысла добродетели, а вторая, понимая, с завистью противоборствует ей; но и та и другая враждебны святости Божией. «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин.16,33).
Христианизация ойкумены, не протяжении последних двадцати веков совершенная Церковью, однако не устранила саму суть этого мира – прелюбодейность и грешность. Ибо враг рода человеческого, ходящий как рыкающий лев, прямо называется князем мира сего. Церковь позволила огромному числу людей услышать зов Бога и пойти за ним, однако, хозяин мира остался хозяином. Эсхатология говорит нам об окончательной победе над диаволом, но это случится уже на закате истории. А пока, побеждать зло христианин должен, в первую очередь, сокровенным деланием, оскудением мирского и возвышением духовного начала внутри себя.
Уже в первые века христианской эры многие верующие начали чувствовать недостаточность выражения своей веры в том состоянии, которое сегодня мы называем «в миру». Призыв Христа быть совершенными, как совершен Отец Небесный(Мф.5,48) не получал для них разрешения, пока они находились в суете окружающего общества. Необходимость уйти от мира внутрь своей комнаты, плотно затворив за собой дверь, становилась для них более чем очевидной. Так и возникло замечательное по своей идейной направленности движение верующих во Христа – монашествующие. Максимальное воплощение заповедей Евангельских в своей жизни – вот основной принцип бытия монахов. И целью этого послушания стало возможно теснейшее единение со Христом, уподобление бесконечному совершенству Отца Небесного. А, как выше мы имели возможность увидеть, шествие за Христом сопряжено с отрывом от мира, умалением земного в человеческой личности и взращиванием небесного. Именно поэтому монашеский кенозис становится особым феноменом в глазах этого мира. Особо непонятно для мира ригористичное исполнение слов Спасителя этими отважными христианами. Сила веры объявляется фанатизмом. Вызывает недоумение аскеза, на которую вешаются ярлыки крайнего самоистязания. В монашеском служении миру и проповеди выискивается подоплека ханжества и стяжательства. Итак, худое око падшего мира и в добром пытается выискать худое, ибо не может понять и постичь высоту боговедения.
Каким же образом само монашество понимает собственную кенотическую неотмирность и как её обосновывает? Древняя непрерывающаяся традиция духовного делания, передающая от духовника к чаду тайны невидимой брани, знакома каждому из вступивших в стены обители. А замечательное и бесценное письменное наследие, оставленное подвижниками благочестия в назидание последователям, позволяет сегодня нам видеть и использовать опыт отцов «золотого века».
Необходимо отметить, что монашеский кенозис выражается вообще всем устройством жизни иноков. Само удаление от мира и принятие обетов уже является началом «оскудения» или «истощания» ветхого человека. Наиболее же ярким воплощением кенозиса является практика отсечения своей воли, смирения и послушания: «не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22,42), вслед за Христом повторяет инок. Великий святитель Христов Василий в своем увещании к отречению от мира говорит о смысле смирения: «Да не надмевает тебя высота церковного сана, но более да смиряет, ибо преуспеяние в смирении есть преуспеяние души, а лишение и бесчестие рождаются от высокомудрия. В какой мере будешь приближаться к высшим степеням, в такой мере смиряй себя, боясь примера сынов Аароновых. Познание богочестия — познание смирения и кротости. Смирение — подражание Христу, а превозношение, вольномыслие и бесстыдство — подражание диаволу*. Здесь Кесарийский святитель строго следует словам Христа, призывая отвергнуть свою самость и даже тот видимый почет, который дает духовный сан, и в этом христоподражательном уничижении спасаться.Именно смирение позволяет подвижнику безбедно миновать сети вражии, расставленные по всему миру, — этот хрестоматийный пример из жития аввы Антония Великого известен всем любителям благочестивого чтения Добротолюбия**.
Итак, всецелое последование Христу, подражание Его смирению, есть смысл и содержание монашеского кенозиса: «если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам» (Ин. 13,14-15).
Иноческое мировоззрение в идеале не допускает полутонов и компромиссов с «миром и яже в нем». Да и как можно хоть частично принадлежать миру, если апостол Иоанн Богослов однозначно сказал: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2, 15-16). Монах сделал усилие над собой и смог сбросить прелестное очарование мира, вырваышись из его объятий. Он, убежавший в сторону, имеет трезвый независимый взгляд со стороны на жизнь мира, в отличие тех, кто поглощен суетой. А бедным обольщеным жителям «нового вавилона» кажется, что монах слаб и действия его нелогичны. Прекрасно это охаректеризовал апостол Павел: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (1 Кор. 2, 14). И в другом месте он раскрывает действие этого закона: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Однако мир не видит этой таинственной силы и Павел свидетельствует: «мы как сор для мира, как прах всеми попираемый» (1Кор.4,13).
«Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» (Гал.6,14). В этой мысли вся квинтэссенция монашеского делания. Поэтому, вслед за Христом, монах исходит из этого, чужого для него мира. Исходит в град Божий, в Вышний Иерусалим, в Царство Бога Отца. В своем сердце раскрывает монах Царство Божие и становится светильником для окружающих. Тихим, но немеркнущим светом Христовым сияет он в сгущающихся сумерках мира и позволяет хотя бы некоторым идти на этот свет – спасительный свет не этого мира.
В заключение хотелось бы привести гимн преподобного Симеона Нового Богослова, в переводе митрополита Илариона (Алфеева), кратко и емко резюмирующий нашу тему неотмирности монашеского кенозиса:
Монах есть тот, кто миру непричастен,
Кто говорит всегда с одним лишь Богом,
Кто, видя Бога, сам бывает видим,
Любя Его, он Им любим бывает
И, светом становясь, всегда сияет.
Монаха хвалят — все равно он нищий,
В дом приглашают — все равно он странник.
О дивное, немыслимое чудо!
Среди богатств безмерных — я нуждаюсь,
Владея многим — остаюсь я беден,
Среди обилья вод — томлюсь я жаждой.
Кто даст мне то, что я уже имею?
И где найду Того, Кого я вижу?
Как удержу Того, Кто в сердце дышит,
Но вне всего, Незримый, пребывает?
Имеяй уши слышати — да слышит,
Словам безумца с трепетом внимая!
Благодарю за внимание! Спаси Христос!
